Слева плиточный тротуар, посередине - булыжник, справа - брусчатка. По этому каменному грльяжу неспешно двигается людской ручей, бесстрашно огибая авто, которых здесь столько же сколько и пешеходов. Кусочек Старой Риги. Впереди - Дом Черноголовых, сзади и слева - святой Пётр, китайский ресторан, голландский, ирландский…
Из стрельчатых святопетровских враторганизованно высыпают японские туристики.
Двое, по-самурайски кланяясь, заказывают пасущемуся на площади корнетисту, хочется думать, что императорский гимн «Кимигайо». Уличный музыкант запрокидывает голову, будто пьёт из бутылки, и… выдувает тягучий тевтонский «Эдельвейс».
Разноцветные крохи радостно чирикают: «Со-о-дес! Со-о-дес ка!.. Ху-у-берт, коммензи!» Закованная в джинсы валькирия очень средних лет машет крупной ладонью старичку, заглядевшемуся на обтянутую лаковой кожей попку пробегающей мимо Спидолы. Два темнокожих великана с трудом объясняются друг с другом по-английски. Своя своих не познаша. Улица щебечет, бубнит, вопит и поёт на десятке языков, подавляя редкие сопротивления очаги латышского и русского. И ехать никуда не надо. Всё, что можно поторогать, понюхать, вцепиться зубами, всё - как у «них». Светлобородый бармен в крохотной забегаловке, взметая к потолку шейкер, бодро басит парню в лиловой феске и белом балахоне: «Акуна матата!», что на суахили значит: «всё будет хорошо!»
Эй, Вецрига! Вавилонишь, старушка? Слыхала, наверное, что скоро тебя будут называть «Нью таун»?

Влад Филатов

назад
мои земли
на_титульную